Прежде чем заняться арт-бизнесом, я почти пять лет постигал премудрости сварочного производства в Уральском политехническом институте. Случайно узнав от друга, что в Уральском государственном университете есть сильная кафедра истории искусств, и вспомнив, что наряду с музыкой The Beatles и Джими Хендрикса я неплохо знаю европейскую литературу и изобразительное искусство, я пошел учиться на искусствоведа. Однако после окончания университета картина оказалась не столь приятной: искусствоведы нигде не были нужны. Распределения не было, все искали работу, как могли, но, наконец, мне повезло — освободилось место директора выставок в Свердловском отделении Союза художников.
Дом художника на улице Куйбышева показался мне почти храмом. Еще будучи студентом УПИ, я случайно попал на традиционную весеннюю выставку Союза. Я тогда вышел из Дома художника, и от моих впечатлений у меня закружилась голова. Я словно попал в другой мир. И когда спустя десять лет меня пригласили вступить в Союз художников на работу, я почувствовал некий поворот истории: я возвращаюсь туда, где начиналось мое серьезное увлечение искусством. Союзу нужен был человек, который мог бы взять на себя всю выставочную деятельность, в том числе и обязанности грузчика — такой должности в штате не было. Директору выставок приходилось делать все: договариваться с художниками, составлять экспозиции, печатать каталоги, переносить и развешивать картины. Я организовывал более 30 выставок в год. Но здесь, в эпицентре художественной жизни Екатеринбурга, я получил бесценный опыт для галериста.
В 1989 году я стала заведующей сектором выставок отделения Всероссийского фонда культуры, занималась организацией выставок московских художников в Свердловске.
В начале девяностых годов я возглавил одно из подразделений совместного венгерско-норвежско-германо-российского предприятия по организации выставок и начал регулярно вывозить за рубеж работы уральских мастеров. Мне пришлось на собственном опыте узнать художественные предпочтения европейцев, которые не всегда совпадали с тем, что ценилось в русской художественной школе.
Первую собственную галерею мне удалось открыть в 1998 году. Название придумали простое — «Галерея Одоевского». С одной стороны, раз в названии есть моя фамилия, значит, я за все отвечаю. В это же время, может, сам того не осознавая, я начал создавать бренд из своей фамилии. Сама выставочная деятельность — лучший способ создать имидж галереи. Если экспозиции будут скучными, бренда не будет. За пять лет я провел выставки практически всех заметных уральских художников, привозил зарубежных авторов. Ставка была сделана на качество работ, концептуальность выставок и частую смену экспозиций.
Но западная система функционирования арт-бизнеса для уральской галереи оказалась неприемлемой. На Западе галерея выступает в роли посредника, который объясняет покупателю, насколько достойна приобретения та или иная работа, и дает рекомендации художнику, как повысить коммерческий потенциал его работ. Постоянных покупателей и большого количества предложений плюс грамотных продавцов достаточно, поэтому эта схема нормально функционирует.
В России в большинстве случаев картины покупаются стихийно. С другой стороны, у нас много художников, которые хотели бы продавать свои работы, но занимаются самовыражением, а их самовыражение с коммерческой точки зрения неинтересно, и найти покупателя на такой товар крайне сложно. У нас практически нет первого звена – покупателей, второе полно предложений, но не в ту сторону. А корень всех бед – психология. Ленинская формула «Искусство принадлежит народу» (а значит, никому) вывела искусство из ранга бизнеса, переведя его в раздел надстройки, который не должен касаться меркантильной стороны жизни. И это уже вошло в генотип нескольких поколений.
Так что низкий спрос на рынке искусства — это не столько экономическая проблема, сколько вопрос революции сознания. И заняться проблемой революции потребительского сознания я смог только в 2004 году, став соучредителем и генеральным директором открывшейся Екатеринбургской галереи современного искусства. Я отказался от формата небольшой частной галереи, который был более прибыльным, в пользу «галереи — культурного проекта», который имеет совершенно иную структуру и схему доходов. Формат этой галереи как раз и был рассчитан на то, что должны быть большие хорошие экспозиции. Поэтому первая половина наших проектов была популяризаторской. Вторая половина была рассчитана на коммерческий результат — покрыть расходы на нерентабельных выставках.
Для этого в галерее открыты художественный салон, багетная мастерская, музейная экспертиза и кафе.
В Копенгагене более 150 галерей, в Праге около 300, а в одном только Манхэттене Нью-Йорка зарегистрировано 45 000 художников. И десяток галерей Екатеринбурга — это как капля в море. Вместе с другими екатеринбургскими галеристами мы не конкуренты, а коллеги. Мы делаем одно — хотим изменить психологию нашего потребителя.
На сегодняшний день я являюсь специалистом по экспозиционно-выставочной деятельности Екатеринбургской академии современного искусства. Одна из моих задач – подготовка студентов к организации и проведению выставок: как работать с художником, как отбирать работы, как делать экспозицию, развеску, маркировку, как составлять и печатать афиши и буклеты, как делать PR-акции. Я организовала несколько международных студенческих практик – мы собираем выставку со студентами, проводим ее в академии и вывозим в Европу. Мы уже побывали в Праге, Брюсселе, Копенгагене и Генуе. Вторая часть практики заключается в том, что я вожу студентов в музеи, мы изучаем их экспозиции и имеем возможность вживую созерцать шедевры великих мастеров.
И в заключение. Я верю в закон сохранения энергии, но не с точки зрения физики, а жизни. Чем больше вкладываешь, тем больше тебе дается. Мой возраст еще позволяет мне думать о каких-то перспективах. Как сказал Екклесиаст, есть время разбрасывать камни и время собирать камни. Так вот, я все еще разбрасываю камни. Но время, когда их нужно будет собирать, уже не за горами.
